Что такое защита прав человека в государстве, где «иногда не до законов»?

Андрей Стрижак
Наталья Сацункевич
Алина Стефанович
Володимир Яворский
Анаис Марин

Андрей Стрижак

руководитель фонда солидарности BYSOL

[к списку]

Как вы думаете, почему именно правозащитники получили в этом году Нобелевскую премию мира? Кем для вас лично является Алесь Беляцкий?

К 2022 году мир оказался в состоянии войны, насилия, нетерпимости и саморазрушения. Мы видим, что простые ответы на сложные вопросы по-прежнему очень соблазнительны. Видим примеры дискриминации и нарушения прав человека. Видим разрушительную войну в Европе, самую масштабную после Второй мировой. Права человека подвергаются очень серьезным атакам: популисты правых и левых политических взглядов критикуют эту концепцию, говорят, что она устарела.

Между тем, никто не придумал пока ничего лучше этой универсальной концепции, которую человечество выработало после окончания Второй мировой войны. И хотя ее правила и подходы не позволяют избежать конфликтов, они помогают хотя бы минимизировать тот ущерб, который люди наносят друг другу.

Поэтому, наверное, было очень логично, гуманно и глубоко по-философски вручить Нобелевскую премию мира именно правозащитникам. Нобелевский комитет показывает, что права человека не устарели, они важны.

Алесь Беляцкий — один из ярких представителей гражданского общества Центральной и Восточной Европы (как и «Мемориал», и «Центр гражданских свобод»). И во время своего первого ареста в 2011 году, и сейчас он сознательно принял решение оставаться в Беларуси, хотя было понятно, что ключевые персоны протестного движения будут жестоко преследоваться. Беляцкий — это стержень правозащитного сообщества Беларуси. Как центральная фигура сообщества он берет на себя очень большую ответственность, и с честью ее несет.

Какие истории с нарушением прав человека в Беларуси наиболее вам запомнились, возмутили или потрясли?

Я бы вспомнил дело Виктории Попченя. Это девочка, которая погибла «на картошке» — ее сбила машина на сельскохозяйственном поле. Казалось бы, в этой истории очень мало про права человека — какие-то нарушенные регламенты по образовательному процессу, разгильдяйство со стороны чиновников от образования… Но когда начинаешь разбираться в этом деле, то видишь, насколько государство берет на себя право распоряжаться жизнью человека, подвергать его опасности и абсолютно наплевательски относиться к его личности. И когда мы с моим коллегой Леонидом Судаленко (сегодня он тоже политзаключенный) начали разбираться в этом деле, стало понятно, что государство просто всецело и полностью распоряжается жизнью человека, и это такая норма. Сам по себе процесс уборки урожая с привлечением несовершеннолетних — это, по сути, подневольный труд, замаскированный под трудовое обучение. Например, в Мьянме, где используется подневольный труд, такая же практика: человек не может отказаться от участия в работах, в том числе опасных для жизни.

Это показывает, насколько государство считает нас своей собственностью. Оно распоряжается человеком — как ему как жить, с кем дружить, где работать, за кого голосовать. На примере трагедии небольшого городка и маленького человека это очень хорошо видно.

Государство преследует и самих правозащитников. Алесь Беляцкий и его коллеги сидят в тюрьме. Как быть правозащитником, если ты сам не защищен? В чем тогда смысл этой работы?

Человек постоянно совершает выбор. Стать правозащитником — это тоже однажды сделанный выбор. Я отлично понимаю и Алеся Беляцкого, и Леонида Судаленко, и всех людей, которые приняли решение оставаться со своими подопечными до конца и работать до тех пор, пока будет такая возможность. Я и сам бывал в заключении. Один из моих коллег, Павел Левинов, подчеркнул (речь тогда шла о краткосрочных арестах, хотя, думаю, это отчасти справедливо и для долгих сроков): правозащитник остается правозащитником даже за решеткой. Ведь это в некотором роде инклюзивный мониторинг ситуации в заключении, возможность посмотреть на тюремную систему изнутри и понять, в чем суть ее проблем. Конечно, это дорогая цена для исследований.

Если ты занимаешься правозащитной деятельностью в авторитарной стране, ты должен быть готов к тому, что тебя могут посадить. Это высокорискованный выбор высокорискованной деятельности во благо людей.

Наталья Сацункевич

правозащитница, ПЦ «Весна»

[к списку]

Как вы думаете, почему именно правозащитники получили в этом году Нобелевскую премию мира? Кем для вас лично является Алесь Беляцкий?

Алесь Беляцкий — человек, опыт общения с которым все вспоминают с удовольствием. Он явно оптимист по жизни. В работе Алесь всегда быстро принимает решения, быстро откликается на запрос о помощи или участии. И очевидно, что Алесь — лидер: он умеет собирать вокруг себя людей и вдохновлять их на работу, поддерживая. За такими качествами, я думаю, всегда стоит большая работа человека над самим собой.

Происходящее сейчас в Беларуси, России и других недемократических странах — следствие того, что в этих странах долгие годы не только не уважаются, но и циничным образом нарушаются права человека. И сами люди в этих странах, и международное сообщество на это долго не реагировали. Теперь мы сталкиваемся с последствиями отсутствия этих двух компонентов — внутренней и внешней реакции. И видим, как это влияет на другие страны. Казалось бы, у меня есть моя страна, мой заборчик, у меня внутри людям хорошо, а то, что происходит за границей, меня не касается. Очевидно, так это не работает.

Я думаю, Нобелевский комитет напоминает, что если в какой-то стране есть демократия, а права человека соблюдаются и уважаются — то это не значит, что так же в этой стране будет завтра. Задача людей, гражданского общества, правозащитников и НГО — постоянно следить за тем, что происходит с правами человека и реагировать на малейшие нарушения. В современном мире нет времени ждать: «посмотрим, к чему это приведет» — надо реагировать здесь и сейчас. Как только ты думаешь, что что-то не так, значит, действительно что-то не так.

Думаю, что два послания могли бы исходить от Нобелевского комитета. Во-первых, отсутствие уважения к правам человека в странах нашего региона привело к войне и большим проблемам в Беларуси (например, к массовым пыткам), а во-вторых, остальным странам нельзя ни в коем случае расслабляться, даже если им кажется, что все хорошо.

Какие истории с нарушением прав человека в Беларуси наиболее вам запомнились, возмутили или потрясли?

В 2015–2016 годах, в самом начале своего волонтерства в «Весне», я много занималась мониторингом мирных собраний и судов. Помню, тогда судили за участие в акциях Леонида Кулакова. Это были первые годы его публичного активизма, первые штрафы. Он обращался за юридической помощью в «Весну», мы помогали ему обжаловать постановления суда и готовить обращения в международные органы. И я видела, как со временем меняется человек... Один мой коллега тогда сказал: «Власть целенаправленно маргинализирует активистов». У людей сужается круг общения: их не берут на работу, тем более постоянную, они вынуждены перебиваться случайными заработками. Постоянные штрафы, постоянная угроза задержания на сутки-двое-трое — это большинству работодателей не нравится. Посредством государственных СМИ создается такой «антисоциальный» образ активистов, что это ненормальные люди, протестуны, чего-то хотят, чего-то ходят — вот жили бы нормально, шли бы работать, бездельники! Когда приняли «тунеядский декрет» (декрет №3, согласно которому неработающие люди должны возмещать государству деньги), он активно применялся и против активистов. У Леонида, немолодого уже человека (он родился в 1959 году), из-за постоянных задержаний начались и усугубились проблемы со здоровьем. В изоляторе на Окрестина, где он много раз отбывал административные аресты, специально создавались жестокие условия — например, ему приходилось залезать на верхнюю полку на нарах, несмотря на больные ноги и суставы...

Я очень хорошо помню, как первый раз увидела Леонида в суде: это был активный человек, который защищал себя на процессе, задавая судьям неудобные вопросы. А осенью 2020 года он по состоянию здоровья не мог приехать к нам в офис общественным транспортом. И вот это изменение, которое произошло с человеком за очень небольшой срок и с очень явными причинами — сильно впечатлило меня.

Государство преследует и самих правозащитников. Алесь Беляцкий и его коллеги сидят в тюрьме. Как быть правозащитником, если ты сам не защищен? В чем тогда смысл этой работы?

Мне сложно отвечать на этот вопрос, потому что я тоже считаю себя правозащитницей и здесь я как будто описываю себя. Например, я хочу сказать, что правозащитники — это очень смелые люди. Но при этом сама я часто боюсь...

Правозащитники — это люди, которым обычно не все равно. Которые хотят помогать другим. Думаю, в этом есть предрасположенность характера или влияния среды, в которой человек вырос. Естественно, кто-то из нас больше откликается на человеческие беды, а кто-то меньше.

Все-таки людям очень свойственна романтизация происходящего. И поэтому правозащитники представляются такими героями современности. Робин Гудами, суперменами — но не марвеловскими, а обычными, живыми. «Ну, провел он три года в тюрьме. Ну провел и провел, вот же вышел — вроде живой, здоровенький, улыбается». А что на самом деле за этим скрывается? Когда Алесь Беляцкий в прошлый раз сидел в тюрьме, у него умер отец. Алесь не смог с ним попрощаться. Сидя в тюрьме, ты теряешь не три года, а на порядок больше, потому что уходят твои социальные связи, уходят люди из твоей жизни — и ментально, и физически.

Алина Стефанович

переводчица, жена политзаключенного Валентина Стефановича

[к списку]

Как вы думаете, почему именно правозащитники получили в этом году Нобелевскую премию мира? Кем для вас лично является Алесь Беляцкий?

Алесь — в некотором роде пример для меня, потому что я знаю его очень давно, с конца девяностых. Он больше чем руководитель «Весны» и начальник моего мужа (Валентин — его заместитель). Я тоже когда-то работала в «Весне», мы с Валентином пришли туда параллельно. Поэтому Алесь для меня первый и, наверное, лучший босс. Работать с ним было классно — он отлично понимает людей, умеет их вдохновить и мотивировать.

Сегодня голос правозащитников очень важен. Круто, что в Европе и в мире понимают это. Потому что в нашем регионе сейчас происходит столько ужасных и даже, казалось бы, невозможных вещей. «Весна», как и другие правозащитные организации, документирует факты нарушений прав человека и преступлений против человечности. Мир осознает, что виновные в таких действиях должны понести ответственность. Поэтому и награждены правозащитники, которые, несмотря на страшные репрессии в Беларуси, продолжают как муравьи делать свое дело. Несмотря на то, что это трудно, что это грозит задержаниями и уголовными делами, как в случае с Алесем и моим мужем. Скоро над ними будет суд — обоим грозит от 7 до 12 лет заключения. Все это должно быть не напрасно — именно это признаёт мир, и «Нобель», по-моему, говорит именно об этом.

Какие истории с нарушением прав человека в Беларуси наиболее вам запомнились, возмутили или потрясли?

Из последнего — это история Виктории Оноховой-Журавлевой, матери 13 детей из города Пружаны, которая отбывала три года «домашней химии» (один из видов уголовного наказания в Беларуси) за клевету в отношении президента. Она не могла позволить себе быть в безопасности именно из-за того, что воспитывала приемных детей, которых не могла вывезти из страны. Она жертвовала собой, и продолжает жертвовать — вот теперь она снова отбывает 10 суток ареста. Мы с Викторией знакомы; меня очень беспокоит ее судьба.

Вообще тяжело, когда тот мир, в котором ты жила, который тебя окружал, просто рассыпался. Всех сегодняшних политзаключенных если не знаешь лично, то, я уверена, знаешь через два-три рукопожатия. Это то окружение, в котором ты жила… Вот этот — хозяин кафе, в котором ты пила кофе, эта — хозяйка культурного пространства, в которое ты ходила… Весь этот мир рассыпался, потому что добрая половина людей сидят, а другие, к счастью, успели убежать. Поэтому, конечно, каждая история, особенно если она происходит со знакомыми людьми, тебя трогает.

Государство преследует и самих правозащитников. Алесь Беляцкий, ваш муж и их коллеги сидят в тюрьме. Как быть правозащитником, если ты сам не защищен? В чем тогда смысл этой работы?

Они видели в этом смысл — значит, смысл был. Потому что они так решили — а это было сознательное решение — не уезжать из страны, несмотря на все сигналы и очевидные риски.

Могут ли они теперь что-то делать? Ну вот, видите, Алесь получил Нобелевскую премию, находясь в тюрьме! Когда-нибудь (я надеюсь, это будет скоро) вы спросите их самих, какой смысл они видели в своих действиях.

Как жене мне хочется, чтобы мой муж был рядом со мной… Но я понимаю, что моему мужу было важно делать то, что он считал необходимым.

Государство, конечно, держит правозащитников в качестве VIP-заложников, которых можно использовать для торга. Я не политический комментатор, не претендую на серьезную аналитику, но лично я считаю, что правозащитников такими образом хотят продать за отмену санкций или чего-то еще. Заключенные правозащитники, журналисты и политики (кандидаты в президенты и члены их штабов) — это VIP-заложники.

Быть таким заложником — это в некотором роде и стигма. Такие заложники стоят дороже, поэтому мы никогда не знаем, когда их выпустят — первыми или последними.

Впрочем, все политзаключенные — заложники. Как в общем-то и все белорусы.

Володимир Яворский

эксперт «Центра Гражданских свобод», Украина

[к списку]

Как вы думаете, почему именно правозащитники получили в этом году Нобелевскую премию мира? Кем для вас лично является Алесь Беляцкий?

Алесь Беляцкий всю свою жизнь занимается правозащитой, и единственное, что его интересует — это свободная Беларусь и права человека в Беларуси. Думаю, что таких людей не так уж много. Все, что создано «Весной» и то, что сама «Весна» все эти годы продолжает работать, — это огромнейшая заслуга именно Алеся Беляцкого.

Права человека — это антидот, или одно из главных средств против войны. Если в странах будут соблюдаться права человека, эти страны не будут воевать.

Если бы мировое сообщество слушало, что говорят правозащитники, этой войны сейчас не было бы, потому что в России и Беларуси не смогли бы установиться такие диктаторские режимы. Если бы Россия была демократической, если бы в России соблюдались права человека и свобода слова — было бы тяжело управлять общественным мнением и распространять различные фейки и пропаганду. Если представить Россию даже 90-х годов — она не пошла бы воевать на Украину. А сейчас, когда обществом управляет диктатор, это оказалось возможным.

Какие истории с нарушением прав человека в Беларуси наиболее вам запомнились, возмутили или потрясли?

Есть очень много историй после августа 2020 года: пытки, жестокое обращение в милиции, задержания…

Эти истории напоминают мне то, что происходило в Украине 2014 года.
Да, там не было таких репрессий — но было поломано очень много судеб, есть погибшие. Но когда человек сознательно идет на какие-то жертвы ради свободы своей страны — это вызывает и восхищение. Это вдохновляет!

Государство преследует и самих правозащитников. Алесь Беляцкий и его коллеги сидят в тюрьме. Как быть правозащитником, если ты сам не защищен? В чем тогда смысл этой работы?

Нигде правозащитники не защищены. Везде может быть произвол власти. Но в демократических странах есть больше работающих механизмов для защиты. Например, в Украине сейчас очень сложно посадить правозащитников, но в прошлом было много уголовных дел против них (да, у нас правозащитники не сидели в тюрьме, но уголовные дела были).

Когда правозащитники сидят, это значит, в государстве есть проблемы с правами человека. И здесь, согласно стандартам, международное сообщество должно провести определенную политику, в результате которой такое государство либо изменилось бы, либо, по крайней мере, отпустило всех людей, которых оно незаконно удерживает в тюрьме. Но, к сожалению, я такой политики по отношению к Беларуси не вижу. И это проблема.

Я сам прожил в Беларуси около восьми лет. Меня выгнали из страны и тоже могли посадить. Мне нужно было спасать ребенка, и я уехал. У нас дома было два обыска, каждый по шесть часов. И все это время с нами общались сотрудники КГБ. Эти разговоры показали: они нас считают врагами и уверены, что мы разрушаем тот мир, который они создают. Потому что права человека разрушают их контроль над обществом. И это для них очень опасно, они это понимают. Потому они действительно считают правозащитников и журналистов своими врагами.

Ведь когда диктатура падает, и возникает пространство свободы, то такие представители государства либо несут наказание, либо до конца своей жизни находятся в бегах.

Я надеюсь, что Беларусь рано или поздно станет демократической. Тогда таким людям придется ответить за то, что они делали. А для этого должны быть доказательства: опросы свидетелей, контактные базы жертв нарушений и т.п. — всё это как раз собирают правозащитники.

Анаис Марин

специальный докладчик ООН по правам человека в Беларуси

[к списку]

Как вы думаете, почему именно правозащитники получили в этом году Нобелевскую премию мира? Кем для вас лично является Алесь Беляцкий?

Алесь Беляцкий — ветеран борьбы за права человека в Беларуси. Я знаю его лично больше 10 лет, и у нас много общих знакомых. Еще много лет назад его видели в качестве потенциального кандидата на Нобелевскую премию.

Алесь — человек очень негорделивый. Несмотря на то, что он давно известен и является «суперзвездой» в своей сфере — его принимали и в ООН, и в разных министерствах, и на встречах с очень высокопоставленными политическими лицами во всем мире — он всегда был скромным.

Мне кажется, присуждая премию правозащитникам, Нобелевский комитет захотел подчеркнуть: сегодня очень важен мир. Украина, Беларусь и Россия находятся в регионе, где идет война. Поэтому месседж был в том, что правозащитники должны быть носителями идеи: мир без уважения прав человека — нестабильный мир. Идеи пацифизма и идеи международных стандартов прав человека взаимосвязаны. Я знаю, некоторые украинцы критиковали то, что они должны поделить Нобелевскую премию с представителями стран-агрессоров. Но мне кажется, это послание комитета — о терпимости. Несмотря на то, что Россия и Беларусь являются соагрессорами против Украины, в этих странах есть люди, которые борются за права человека, за мир и за уважение всех стандартов международного права и прав человека, в том числе права на свободу и безопасность.

Государство преследует и самих правозащитников. Алесь Беляцкий и его коллеги сидят в тюрьме. Как быть правозащитником, если ты сам не защищен? В чем тогда смысл этой работы?

Какой смысл для меня быть спецдокладчиком? Ведь это является волонтерской работой, я отдаю свое свободное время и энергию ради других. Потому что это наше чувство миссии. Когда мы знаем, что есть другие люди, которые страдают, — мужчины, женщины, дети — нам плохо спится.

С тех пор, как четыре года назад меня назначили на должность спецдокладчика, я в своем официальном качестве каждый год пишу в Министерство иностранных дел Беларуси и прошу о доступе в страну (ведь, согласно резолюции, мне необходимо дважды в год по 10 дней поездить по стране, провести встречи, задать вопросы, посетить, например, тюрьмы). Но все эти просьбы оставались без ответа. У меня нет доступа в страну, а правительство Беларуси со мной не сотрудничает и не делится информацией. Поэтому я рассчитываю на поддержку тех, кто, в отличие от меня, может наблюдать то, что происходит в стране, и перепроверить информацию. И белорусские правозащитники продолжают помогать мне, несмотря на все риски.